Игорь Цуканов.

Коллекция №1.

Игорь Цуканов, коллекционер русского искусства, меценат, создатель фонда Tsukanov Family Foundation.

 Игорь, вы говорите, что у вас наступил третий период в коллекционировании, «точечное собирание», что это значит?

 Моя первая коллекция русское искусства началась с первого русского авангарда: Натальи Гончаровой, Михаила Ларионова, Александра Яковлева, Бориса Григорьева, художников Парижской школы. Второй этап наступил, когда я стал собирать коллекцию русских художников послевоенного периода, представителей второго русского авангарда: Юрия Злотникова, Александра Косолапова, Лидии Мастерковой, Олега Целкова, Виктора Пивоварова и проч. Когда набралась «критической масса работ», наступил этап «точечного собирания». По ряду причин произошло это после 2010-го года. В основном коллекция уже сложена. И сейчас я покупаю произведения, только, что называется, «музейного уровня», которых не может быть много по определению. Такие произведения должны повышать качество коллекции в целом. Многие работы стали ко мне сами «приходить». Я уже хорошо знаю, что искать и где искать. Это и есть «точечное собирание».

 Игорь, пользуетесь услугами консультантов или обходитесь без них?

 Я сам являюсь экспертом русского послевоенного искусства. Меня просят о консультациях разного рода, в том числе, об установлении подлинности произведения. Я помогаю начинающим коллекционерам, музеям, которые приходят ко мне с вопросом, где купить того или иного автора, ту или иную работу. Я консультирую, в каких собраниях что находится. Я хорошо знаю коллекции, их владельцев, много общаюсь, даже с очень закрытыми коллекционерами. Я помогаю не только музеям и коллекционерам, но и аукционным домам, например, ко мне за помощью обращаются и аукционный дом PHILLIPS, и аукционный дом Sothebys.

 Вы покупаете работы молодой художницы Аллы Решетниковой, это тоже «точечное собирание»?

 Это немного другая история.

Почему я начал собирать коллекцию второго русского авангарда и отказался от собирательства первого? По многим причинам, в первую очередь из-за отсутствия произведений на рынке. Второй русский авангард, разумеется, представлен более полно. У меня, на сегодняшний день, имеется самая большая коллекция в мире Владимира Немухина, Юрия Злотникова, Лидии Мастерковой. Но вот, что интересно. История второго русского авангарда завершилась 30 лет назад, тогда же абстрактная живопись исчезла с отечественной арт-сцены. Образовалась пустота. И мне показалось интересным заполнить её, достроить прерванную историю, хотя бы через поколение. Алла Решетникова и её абстрактная живопись идеально подходят для этого.

Алла Решетникова - третье поколение русского авангарда, представительница абстракционизма 21 века. Я продолжаю искать молодых художников, которые работают в этом жанре. Готовлю новое возрождение!

 Какие имена русских художников сегодня звучат на Западе?

 Что касается музеев, то, в основном, там представлен первый русский авангард, причём, имена первого - второго ряда. Понятно, что это Василий Кандинский, Казимир Малевич, Александр Родченко. Очень известны Михаил Ларионов, Наталья Гончарова, Любовь Попова, Эль Лисицкий, Владимир Татлин. Послевоенная история и в музеях, и в учебниках прописана, прежде всего, концептуальной школой Ильи Кабакова, Виктора Пивоварова. Популярен соц-арт: это Комар и Меламид, Александр Косолапов, Леонид Соков, Борис Орлов. Нужно, конечно, добавить такие замечательные имена, как Эрик Булатов, Олег Васильев, я назвал это явление аналитическим искусством.

Существуют также и русские аукционы. Художники, которых там продают, может быть не имеют такой сугубой международной известности, но очень дорогие, Олег Целков, например, Оскар Рабин.

 А если говорить о молодых художниках?

 Их ни в музеях особенно нет, ни на рынке. Пожалуй, только Олег Кулик оказался в больших музеях. Я много занимаюсь им. Недавно в Saatchi Gallery была моя большая выставка русского акционизма. Это ещё одно направление, которое родилось в России в 90-е годы прошлого века. У Саатчи, кроме Олега Кулика были Синие Носы, Pussy Riot, Пётр Павленский. Сейчас я работаю над тем, чтобы русский акционизм стал узнаваемым на международной арт-сцене.

 Как храните свою коллекцию?

 У меня в Лондоне большой дом, почти 1000 кв. метров, произведения в основном развешаны по стенам. Конечно, в доме имеются все способы защит, соблюдается определённый температурно-влажностный режим. Есть, конечны, проблемы реставрации. Я их решаю. Иногда работа приходит в плохом состоянии: многочисленные утраты, шелушение холста, расслоение красочного слоя. 2-3 произведения Рабина реставраторы просто перенесли на новый холст.

В Москве у меня тоже дом, и во Франции дом. Естественно, есть фондохранилища. Работы у меня постоянно путешествуют. Практически всегда 10-15 находятся на выставках в разных странах. Я человек публичный, открытый, стараюсь как можно больше выставлять, показывать свою коллекцию. Но сейчас много и закрытых коллекционеров, и по причине налоговой, в том числе. Закрытость же очень ограничивает мировой художественный оборот.

А у меня есть свой сайт. Ко мне обращаются и коллекционеры, и музеи всего мира.

 Игорь, есть ли какие-то интерьерные предпочтения?

 Дело не в интерьере. Моя задача – составить определённую историю, сделать хронологически выверенную экспозицию, как в музее. В домашних коллекциях, в большинстве случаев, такого не происходит. Я часто и много принимаю самых разных груп, в том числе, и от музеев, у себя дома, из Тейт, Помпиду, например. Моя коллекция развешана не по интерьерным принципам, она рассказывает историю искусства. У меня музейный подход, историко-хронологическая развеска., что отмечал ещё Борис Гройс. Если бы я хотел украсить своей коллекцией интерьер, то часть её просто положил бы на склад, а для интерьера купил более эффектные полотна. Но это уже был бы интерьер+дизайн!