Скульптор, художник, архитектор, искусствовед, член корреспондент РАХ, меценат и общественный деятель, создатель благотворительного Фонда «InterEsse. Суть вещей», рассказывает об архитектуре, скульптуре, заказчиках и иллюзиях. Это только первая часть интервью. Вторая часть тоже будет невероятно интересной — о современной исламской архитектуре, Европейском Союзе и интеллектуалах. Следите.
Айдын Зейналов, художник, архитектор.Айдын, у вас два образования Суриковский институт, МАрхИ, есть диссертация по истории искусств, кем вы себя больше чувствуете?
Это вопрос всегда сложный как ты себя позиционируешь. Я умею лепить, рубить, строить. Часто чувствую, что я — просто зубило с молотком. Раньше лепил без остановки, часами. Теперь больше 15 минут лепить не могу. После каждых пятнадцати минут необходимо 2-3 минуты отдыха. К сожалению, я уже чувствую себя не просто художником. Если бы был только художником, то сидел бы в мастерской и делал свои вещи. Но контекст жизни, в котором мы находимся, иной. Я живой человек. Увидел, например, спортивную машину, и очень захотелось на нее заработать.
Искусство, неважно, архитектура это или скульптура — некая иллюзия. Я чувствую себя продавцом воздуха. Я продаю просто эмоции. Это ни в коем случае, не обман, не попытка навешать лапшу на уши. Вопрос в том, в какую словесную форму ты все это облекаешь. Для заказчика, самое дорогое — бронза, для меня, самое дорогое — идея!
Имея такой бэкграунд, художественный опыт, что предпочитаете в архитектурных проектах?
Последние проекты получились весьма традиционными. Это два дома с бассейнами по 1,5 тысячи кв.м, торговый центр в Химках — 5 тысяч кв.м, (неожиданно интересная была работа), который закончил буквально месяц назад. Я получил этот объект в виде голой железобетонной коробки и доводил его до ума. Теперь занимаюсь квартирами. Делать квартиру также сложно, как и большой объект, работа кропотливая и времени занимает столько же, сколько большой объект.
А что происходит со скульптурными заказами?
Что касается скульптуры — у меня много разных объектов. Но все это частные истории, я не влезаю в бюджетные проекты. Среди заказчиков бывают крупные бизнесмены, политики. Кто-то, например, заказывает огромный семиметровый бронзовый камин, у которого только топка — 2×2 метра, куда можно легко зайти и выйти. Этот камин делал полтора года. У моих заказчиков есть много мелкой пластики, журнальные столики, обеденные столы, сделанные мной из бронзы. Есть целая серия бронзовых ковров. Я придумал ее неожиданно. Первый ковер (2×1 м) сделан из рваной бронзы. Когда подходишь близко, то видишь фактуру, сквозь которую начинают проступать лошадки, антилопы, сцены охоты, войны — вот такие восточные миниатюры. И все это неявно, все надо разглядывать сквозь патину.
Я сделал первый ковер, и мне, что редко бывает, он понравился. Сделал еще несколько ковров. И неожиданно проект оказался коммерчески успешным. Мне даже заказали ковер-камин величиною 2,5×2, 5 метра. Есть у меня и «первобытные» бронзовые фигурки животных, есть бронзовые ручки, есть бронзовые насекомые для улицы. А еще бассейн с шестиметровым бронзовым панно с летучими рыбами над водяной рябью.
Как работаете с заказчиками? Заказчики изменились за эти годы?
Заказчики уже не сидят и не слушают молча. Они говорят с тобой вполне профессионально, на одном языке. На самом деле, быть в шкуре человека, которому строят дом — это просто ад! Я понял это, когда сам себе строил дом, когда сам был заказчиком и мой воспаленный мозг просто отказывался от понимания реальности!
У меня заказчиков немного — 7-8 человек. Но они постоянные, наработались за 10 лет. У них все время возникают новые объекты: дома, квартиры. Десять лет назад, например, заказчику было 25 лет, сейчас — 35. У него появились дети, ему нужен отдельный дом. Так все примерно и происходит. Был момент, когда мне хотелось расшириться. Но от того опыта остался неприятный осадок. Много случайных людей появилось, и сразу начались недопонимания. Хотя я человек не конфликтный и не собираюсь спорить из-за 100 тысяч рублей. Сейчас, спустя 10-12 лет, очень доволен, что у меня узкий круг заказчиков.
Удивительно, но мне обычно попадаются очень корректные, профессиональные и интеллигентные люди. С ними ты никогда не торгуешься. Для меня это комфортные условия, когда нет внутреннего конфликта, когда вопрос оплаты решается корректно. Деньги для меня — не главное.
Иногда все-таки попадаешь на людей, которые водят тебя за нос полгода, год. Ты им эскизы делаешь, сбрасываешь огромное количество визуализаций, чертежей. Когда у них есть практически все, с чего можно начинать, они говорят, знаешь, к сожалению ничего не получается, дорого. А потом нанимают просто прораба, человека, который сделает все это технически. Нечестно, но, к сожалению, бывает и в архитектурных заказах, и в скульптурных. Но чаще в архитектурных, потому что скульптура — это эскиз, который можно реализовать очень по-разному, и ужасно, и прекрасно. В архитектуре же проще — есть размеры, материалы, стены.
Как определяете свой стиль?
Есть художники, архитекторы, которые придерживаются стиля. Я не говорю, что это хорошо или плохо. Но профессионализм — это полноценная базовая образованность, которая дает возможность быть современным художником. Если к тебе обращаются с просьбой сделать что-то в некоем стиле, который ты знаешь, видел, изучал, ты должен адекватно на это реагировать. В ТЦ в Химках — только белые стены, стекло и бетон, больше ничего нет. Но делать этот проект, как я говорил, было крайне интересно. Так что я не приверженец какого-то единого направления.
